Сложное наследие,возможное будущее
что нам делать с архитектурой советского модернизма
И лишь насмотренный глаз увидит за сайдингом и пластиковыми окнами по-настоящему прогрессивные здания, которые можно и нужно считать памятниками советского модернизма.
Памятниками стиля, которому на несколько десятилетий было практически отказано в праве считаться достойным внимания и защиты. О непростой судьбе и о будущем совмода специально для АЧБД рассказывает исследователь архитектуры и культуролог Вадим Данилов.
Советский модернизм — последний «большой» архитектурный стиль СССР, появившийся в 1954 году на фоне хрущевской кампании «по борьбе с излишествами». Просуществовал он по сути до распада Союза, а некоторые модернистские стройки дожили до начала 2000-х.
Совмод функионален, его выразительность — в чистом геометризме форм, он резко контрастирует с традиционной застройкой исторических городов и, говоря словами историков архитектуры, «наследует принципам, заложенным в начале XX века пионерами современной архитектуры от Ле Корбюзье до Ивана Леонидова». То есть продолжает мощную традицию перепридумывания городского облика.
Несмотря на то что модернистская архитектура, по некоторым оценкам, составляет до 70–80% среды наших городов, судьба ее крайне непроста. По сути она стала жертвой тех же процессов, которые начались на Западе в конце 1970-х — начале 1980-х годов, где развернулась масштабная профессиональная и общественная кампания против модернистской архитектуры.
Ее обвинили во всех грехах: в разрушении привычной городской среды, в легкомысленном отношении к наследию и даже в негативном влиянии на человеческую психику.
В постсоветской России к совмоду относились крайне холодно: такая архитектура стала ассоциироваться исключительно с негативными сторонами периода застоя, возникли такие устойчивые выражения, как «бетонная слизь брежневских обкомов» и «коробка», а специалисты и архитектурные критики вычеркивали почти 40-летний период из истории отечественной архитектуры как одну большую «градостроительную ошибку» и «преступление против профессии».
В итоге в первые постсоветские десятилетия модернистский архитектурный фонд постепенно деградировал, крупные сооружения в особенности — они не смогли встроиться в рыночную экономику, делились между десятками арендаторов и обрастали рекламными вывесками, теряя свой исторический облик.
Характерно, что у модернистских зданий была одна из самых коротких жизней в архитектурной истории в России – некоторые из них сносились всего через 20–30 лет после завершения строительства. Сносить продолжают и по сей день.
До конца 2000-х серьезное отношение к советскому модернизму было уделом узкого круга профессионалов из архитектурного и искусствоведческого сообщества — про эту архитектуру вспоминали разве что ее авторы.
Тектонический сдвиг произошел в 2010-м. Сначала Феликс Новиков (один из наиболее известных советских архитекторов-модернистов и один из авторов Дворца пионеров на Воробьевых горах) выпустил в издательстве Tatlin книгу «Советский модернизм 1955–1985» — по сути большой комментированный альбом отобранных им «эталонных» сооружений эпохи. Благодаря этой книге термин «советский модернизм» стал общепонятным.
В этом же году вышел альбом «CCCP: Cosmic Communist Constructions Photographed» французского фотографа Фредерика Шобина, также повлиявший на превращение позднесоветской архитектуры в модный феномен.
Спустя три года сокурсники МАРХИ Андрей Стенюшкин, Михаил Князев и Мария Серова создадли в VK ныне легендарное сообщество «Совмод», вокруг которого сформировалась настоящая база фанатов позднесоветской архитектуры.
Оптика наконец сместилась на городское окружение И локальные сюжеты — оказалось, что модернистская архитектура была рядом все эти годы практически в каждом из российских городов.
Соцсети стали наполняться фотографиями самых разнообразных объектов совмода, их поиск превратился в своего рода спорт. Оказалось, что «любить архитектуру» — значит не только восхищаться дореволюционными доходными домами, но и уметь разглядеть красоту в отголосках советских реалий.
Постепенно понимание ценности модернистской архитектуры дошло и до высоких инстанций. Сначала в виде наиболее понятной ее составляющей — монументального декора. Так, несколько лет назад губернатор Белгородской области Вячеслав Гладков принял решение о создании реестра панно и мозаик, украшающих фасады зданий культуры. Однако до настоящей охраны даже выдающихся модернистских зданий нам еще далеко.
Иван Сапогов
Председатель Общества охраны памятников модернизма«Сложно говорить об охране памятников модернизма, когда у нас даже охрана авангарда — его-то ценность более очевидна! — оставляет желать лучшего. В Электрогорске зашили вентфасадом ДК братьев Весниных, областное ГУКН вынесло требование исправить ситуацию — и хоть бы что.
Конечно, все любят картинки, а ценность зданий и тем более их интерьеров мало кому понятна. Мозаики любят, мозаики ставят на охрану, восстанавливают. Отличный пример — Норильск: там монументалист Павел Юдин из Строгановки работал над восстановлением мозаик на Комсомольской улице. Или вот Красноярск — коробку кинотеатра снесли, оставили одну стену с галечным панно.
Хуже всего — с интерьерами. Их мы теряем один за другим. Советский общественный интерьер до сих пор воспринимается как что-то морально устаревшее. Выживает разве что монументалка — и красивенько, и сковыривать муторно»
Еще не так давно впечатляли реконструкции модернистской архитектуры любого рода — главное, что без сноса. Постепенно приходит осознание, что можно сохранять больше и лучше — от монументальных композиций и облицовки фасадов до оригинальных элементов интерьера.
Можно как ориентироваться на более богатый зарубежный опыт, так и учитывать уникальную местную специфику, давать возможность зданиям рассказать свою неповторимую историю. Ниже — несколько историй о том, как совмод обретает новую жизнь.
Национальная библиотека Татарстана
На выгодном видовом месте набережной реки Казанки расположилось здание с непростой судьбой — ленинский мемориал-долгострой, проработавший по своему основному назначению всего несколько лет. Его построили в 1987 году для Казанского филиала Центрального музея В.И. Ленина, а уже в 1992-м в изначально монофункциональное здание-памятник заехали несколько музеев, галерея и филармония, ютившиеся в неприспособленном для них пространстве.
Константин Антипин
Историк архитектуры«Крупные модернистские музеи в советских городах — достаточно редкое явление. Палеонтологический музей в Москве, музей-панорама “Сталинградская битва” в Волгограде, музей Ленина в Горках и других городах — на всю страну едва набирается несколько десятков подобных знаковых для советской архитектуры объектов. Ведь в отличие от зрелищных зданий вроде цирков и театров, строительство которых было поставлено на поток, подобные музеи — это в каждом случае глубоко индивидуальный проект, создававшийся под конкретную институцию и программировавшийся на этапе замысла не просто на абстрактную функцию экспонирования тех или иных предметов, но и на конкретный сценарий взаимодействия с ними посетителей.
Реконструкцию здания доверили московскому бюро «ХОРА», которое известно в том числе созданием нового фирменного стиля библиотек Москвы. Задача стояла амбициозная: «выжать» из сложного и трудноприспособляемого объекта максимум функционала для его нового обитателя – Национальной библиотеки республики Татарстан. Сохраняя иконический облик здания, напоминающего, по задумке его создателей, красное знамя, авторы реконструкции довольно вольно отнеслись к его историческим деталям — библиотека получила полностью новые интерьеры, отсылающие к модернистскому наследию в основном на уровне использования характерных для архитектуры 1980-х натуральных материалов: мрамора, песчаника, брекчии.
Проект был важен с точки зрения развития города, ведь появление культурного и общественного пространства такого масштаба сыграло Казани на пользу. Особенно учитывая расположение объекта в центре города и отсутствие в этом месте иных центров притяжения.
Айрат Багаутдинов
Историк архитектуры, экскурсовод, руководитель компании «Москва глазами инженера»«Это пример сохраненного и отреставрированного объема. Даже вместе с изменением планировочных решений для приспособления к новой функции — это, конечно, очень гуманный подход для здания, не являющегося памятником архитектуры. Самое важное в нем — его форма, его облицовка, фасады, которые создают образ этого здания — все это было сохранено и отреставрировано. Второй важный момент: новые интерьеры, пространственные и планировочные решения продолжают оставаться в духе архитектуры модернизма. Человек, который не знает судьбу здания, может предположить, что все так и было изначально. И отделочные материалы, и свет — все было подобрано в соответствующем стиле, поэтому мы можем говорить об архитектурной преемственности.
Однако далеко не все специалисты считают функцию здания сохраненной. Некоторым из них подобная практика реконструкции показалась слишком грубой:
Константин Антипин
Историк архитектуры«Случай музея Ленина в Казани во многом уникален. Если, например, в здании Третьяковской галереи на Крымском валу можно при желании оперативно организовать все — от школьных классов до картинг-стадиона, то с музеем, не предполагающим такой гибкости, так запросто это сделать не выйдет. Закладывать же гибкость туда, где ее по техническому заданию быть не должно, — значит раздувать смету и идти на лишние траты.
Поэтому вписать библиотеку в бывшее здание музея Ленина — по определению тяжелая задача. Как же с ней справились в Казани? Если считать, что здание музея сохраняется не просто из некой экономии, а из уважения к истории, как памятник модернизма… то справились плохо. Декларируемое авторами внимание к этой архитектуре на практике выражаются в жестком ей противостоянии. Оказалась нарушена объемно-пространственная композиция музея. Подсеченное в уровне первого этажа абстрактное нагромождение красных параллелепипедов, по замыслу авторов, символизировало развевающееся знамя. Теперь из-под части ранее консольно нависавших объемов торчит зеркальная пластина новой стеклянной пристройки. Для здания-скульптуры, коим является музей, такое вторжение недопустимо»
Возможно, нынешние установки в восприятии советского модернизма пора приводить к «общему знаменателю» исторической архитектуры других эпох и относится к изменениям оригинального замысла гораздо строже.
Сохранить единство творческого замысла авторов, среди которых — видные деятели отечественной архитектуры XX века, обозначило бы в первую очередь уважительное отношение к истории. А учитывая масштабы проекта, возможно, реально было бы минимизировать изменения облика здания, одновременно приводя его в соответствие с современными стандартами. Задача нетривиальная, но не невозможная.
Константин Антипин
Историк архитектуры«Представьте приставленный к постаменту памятника Пушкину ларек — что бы в нем ни продавали или вовсе раздавали бы бесплатно, все будут понимать ненормальность ситуации. С пониманием архитектуры модернизма дело обстоит сложнее, но специалисты-архитекторы, берущиеся работать с совмодом, должны им обладать. Увы, но отвернувшись в сторону от новой пристройки, насладиться подлинными фасадами музея тоже не выйдет: по всему его периметру глухие каменные поверхности стен первого этажа были заменены зеркальными витражами, совершенно инородными для здания и эпохи в целом.
Авторы реконструкции, безусловно, могут оправдать эти решения, но оправдания никто бы не принял в случае, если бы здание было признанным памятником, а его объемно-пространственная композиция и фасады состояли в предмете охраны. При этом у архитекторов оставалась бы практически полная свобода в работе над внутренним пространством. Конечно, лишняя тысяча метров площади кажется большим подспорьем, но если общая площадь 15 000, то сохранение облика здания могло бы и перевесить»
Культурный центр«Зеленоград»
Одно из главных зданий крупнейшего советского центра микроэлектроники строили целых 15 лет и торжественно открыли в 1983 году. За следующие 30 лет здесь мало что поменялось, «законсервировалась» и архитектура. Зачастую во время модернизаций зданий под современные нужды с ней не церемонятся, однако Зеленоград пошел по иному пути.
КЦ «Зеленоград» — этапный проект для тренда на сохранение модернистского наследия. Его реализовали в 2014 году по проекту англо-российского бюро Bardakhanova Champkins architects. Поклонник архитектуры советского авангарда, британец Николас Чампкинс не раз сетовал на то, что во время отечественных реконструкций мало внимания уделяется небольшим архитектурным деталям, которые уничтожаются и заменяются на что-то типовое, а улицы и здания теряют частичку своей идентичности.
Уникальному по своим масштабам и архитектуре зеленоградскому дворцу культуры повезло попасть в «хорошие руки». Его реконструкцию сложно заметить невооруженным глазом — интерьеры здания производят впечатление в хорошем смысле застывших во времени. Будучи бережно очищенной от «наслоений» десятилетий эксплуатации, архитектура здания показывает, насколько современным может выглядеть совмод.
Важна и смена имиджа здания согласно новой концепции: преображение из советского дворца культуры, где просто так не ожидают никого «лишнего», в полноценный общественный и культурный центр, куда можно просто зайти с улицы и выпить чашечку кофе.
Александр Усольцев
Москвовед«Внешний облик здания реконструкция не затронула (кроме того, что на фасадах появились медиаэкраны). Главное, что реконструкция избавила здание от наслоений — различные завхозы и директора лишали интерьер единства, оставив после себя различный цвет потолочных ламп, завешанный афишами холл, стилистически разную мебель. В таких условиях ценность архитектуры была понятна только специалистам, рядовому посетителю воспринять ее было трудно. Обновленное здание стало местом притяжения не только для жителей окрестных домов, но и для города в целом — внутри можно посидеть в кофейне, провести время в холле, ожидая, например, возвращения ребенка из кружка, или просто, пережидая дождь, воспользоваться местным буккроссингом»
Сейчас очевидно, что зеленоградский пример во многом опередил свое время — при этом оказавшись практически незамеченным.
Не зная, как дворец культуры выглядел раньше, проделанную работу можно и не увидеть, посчитав его просто хорошо сохранившимся. Авторам реконструкции удалось провести тонкую для того, чтобы вдохнуть жизнь в потускневшую от времени архитектуру.
Концертный зал «Юпитер»в Нижнем Новгороде
Дом политпросвещения по типовому проекту построили в Горьком в 1972 году (его брат-близнец есть, к примеру, в Красноярске). Типология ныне совершенно забытая — раньше в таких зданиях проводили лекции и семинары, в них функционировали библиотеки по общественным наукам. Применение немалым площадям в 1990-е находилось с трудом — большой зал превратился в концертный, а остальные помещения делили между собой самые разнообразные арендаторы. В какой-то момент здесь в том числе размещалась Торгово-промышленная палата Нижегородской области. После закрытия концертного зала в 2013 году здание было продано частным инвесторам.
В руках у новых хозяев оказалось здание с потемневшими фасадами и немытыми окнами, архитектура которого долгое время деградировала и постепенно растворялась в окружающей среде. В какой-то момент фасады вообще оказались увешаны огромными рекламными баннерами.
Реконструкция 2019 года, проведенная бюро Стаса Горшунова GORA, вдохнула в здание новую жизнь: основную для постсоветского периода функцию — функцию концертного зала — было решено сохранить и преумножить.
Некоторые элементы оригинальной архитектуры сочли слишком громоздкими, от них избавились для того, чтобы добавить постройке «воздуха». А некоторые наоборот — восстановили как удачные решения. Например, стеклянный тамбур.
«Мы уверены, что перенести дизайн 1970-х годов в наше время — очень современное решение. Мода циклична, все повторяется»
Станислав Горшунов, архитектор
В интервью порталу nn.ruСохранили и барельеф с классиками марксизма-ленинизма, украшавший центральный фасад здания. Внутренние помещения полностью преобразились в соответствии с новыми нуждами — видимо, сказалась слишком уж значительная смена функции. Дань модернизму, как и в Казани, отдали с помощью подбора облицовочных материалов и минималистичности интерьеров.
ДК в Железноводске
Дворец культуры — яркая доминанта курортного Железноводска. Открытый в 1983 году, к 2018 году он достиг аварийного состояния и выживал как мог: в нем работал ресторан, хозяева которого прибили свою вывеску на один из барельефов, проводились ярмарки шуб и меда. В рамках ремонта здание едва не зашили сайдинговыми панелями, а оригинальные элементы даже начали демонтировать.
В Железноводске могло вполне произойти то, что уже случилось с десятками модернистских объектов по всей России, — превращение умирающей архитектурной достопримечательности в очередную безликую коробку. По счастливой случайности к ремонту подключилось бюро Archiproba Studios. Его основательница Тамара Мурадова смогла создать уникальный прецедент — не только отстоять архитектуру, но и донести ценность старого пространства для его новых пользователей.
Тамара Мурадова
Основатель Archiproba Studios«Мы вошли в проект случайно, когда на объекте уже шел процесс почти полного демонтажа всех элементов. Хорошо, что удалось остановить этот варварский процесс и убедить заказчика и власти в том, что работа над данным объектом требует внимательной и тщательной реставрации. У здания не было статуса памятника, но это не умаляет его ценности как важного объекта эпохи брежневского модернизма»
Случай Железноводска — про то, как порой необходимо уметь взаимодействовать с местными властями и про возможность донести мысль об эстетической ценности модернистской архитектуры до невосприимчивой, на первый взгляд, аудитории. Впрочем, одной эстетикой дело не ограничивается.
Советские дворцы культуры порой сравнивают с фабриками, предприятиями по «производству культуры» — эти здания отлично справлялись со своими задачами, будучи проработанными до мельчайших деталей десятками различных специалистов — от инженеров до художников-монументалистов. Фабричное оборудование, конечно, со временем стоит менять — но стоит ли в процессе выкидывать функционирующие элементы из этого сложного механизма?
«Здания ДК эпохи советского модернизма уже однажды были эффективной машиной культуры для населения всей страны. Грамотно подходя к проектам реновации, можно вновь сделать их современными и востребованными, сохраняя при этом физическую связь с историей и элемент эстетического воспитания нового поколения» — обзор реконструкции ДК в проекте «Идентичность в типовом»
Тамара Мурадова
основатель Archiproba Studios«Этот проект также дал возможность показать обычным жителям города ценность модернистской архитектуры и ее аутентичность, а также сохранить “гений места” — важный и ценный аспект. Опыт реконструкции в Железноводске и изменение с ее помощью восприятия модернистских построек в будущем обязательно повысит спрос на подобные проекты»
Туристический комплексв Суздале
Сейчас мало кто вспомнит, но до начала 1970-х Суздаль был захолустным провинциальным городком без промышленности, с разбитыми дорогами и отсутствием телефонной связи. Возможно, именно благодаря этому и сохранился его уникальный колорит. В конце 1960-х этот колорит разглядело советское высокое начальство, решившее превратить городок в туристическую мекку.
Проектом преобразования занялся главный архитектор Москвы Михаил Посохин — в рамках его реализации был спроектирован и построен Главный туристический комплекс, позволивший принимать туристов и интуристов практически в промышленных масштабах. Его создатели стремились избежать диссонанса с окружающей исторической средой и попытались заложить в комплексе мотивы древнерусского зодчества. Особой роскошью отличались интерьеры, которые должны были служить «витриной социализма» для иностранных путешественников.
После распада СССР комплекс менял владельцев и медленно приходил в упадок, но дожил до масштабной реновации, в рамках которой ему осознанно вернули изначальный облик.
За архитектуру бороться не пришлось – осознание ее ценности здесь присутствовало изначально у всех участников процесса:
Елена Махрова
Руководитель бюро Elena MakhrovaInteriors & Architecture«ГТК настолько классно и грамотно был спроектирован изначально, что там и не хотелось ничего поменять. Ни добавить, ни убавить. Поэтому такие здания нужно просто сохранять. Они полны уникальных решений, при их строительстве использованы дорогие натуральные материалы, оригинальные светильники и много других не всегда заметных, но важных деталей»
Реконструкция комплекса стала не только развитием очень востребованной в Суздале туристической инфраструктуры, но и закрепила его статус как полноценной достопримечательности — теперь в город можно ехать не только за белокаменными соборами и деревянными домами. Тем более что запрос на совмод-туризм в последние годы ощутимо растет — регулярно появляются не только «десятки лучших» объектов, но и полноценные экскурсионные маршруты.
Сергей Седов
Гид по Суздалю«Это вне всякого сомнения хороший пример, учитывая, что в провинции вообще работы с советским наследием ведутся очень редко, преобладает снос. Надо отдать должное реставраторам и владельцу, они провели достаточно глубокую исследовательскую работу и попытались максимально приблизиться к советскому оригиналу. Даже проспонсировали выпуск книги “Преодоление: Как стоили ГТК”, где многие факты впервые были введены, так сказать, в научный оборот.
Суздальская история — повод поразмышлять о воссоздании атмосферы «брежневского шика» как востребованной ностальгической программы работы с модернистским наследием. Массово востребованную тему — память о советском прошлом — можно задействовать не только на уровне многочисленных «музеев СССР», но и на уровне конкретных зданий с богатой историей.
Сергей Седов
Гид по Суздалю«Сюжет этот для города всегда был важным, так как Турцентр в советское время считался настоящим градообразующим предприятием для Суздаля в советское время. Съемки фильмов, иностранные туристы, бары, лидеры криминальных группировок, приезжающие — все это всегда создавало особую мифологию.
Малые форматы
Кафе «Волна» в Выксе
Пристроенное к типовому общежитию кафе появилось в Выксе Нижегородской области в 1985 году. Архитектору Сергею Медведеву удалось спроектировать уникальный объект, не обращаясь к типовым чертежам, а кафе предназначалось для обслуживания рабочих из иностранной делегации. В дальнейшем кафе стало обслуживать простых жителей города, став для выксунцев знаковым местом. В 2010-м «Волна» закрылась и с тех пор здание пустовала.
В 2019 фонд Объединенной Металлургической Компании решил превратить здание кафе, принадлежащее местному металлургическому заводу, в культурный центр и арт-резиденцию.
Приглашенные для этой работы кураторы и архитекторы бюро «Новое» не только смогли разглядеть в здании необычную авторскую архитектуру, но и обратили особое внимание на тот след, который «Волна» оставила в истории города. В рамках работы над проектом его создатели поддерживали контакт с архитектором здания, беседовали с местными жителями и работниками кафе разных лет, собирали архивные фотографии.
Юлия Мишина
Генеральный директорБФ «ОМК-Участие»«Реконструкция кафе и его превращение в культурный центр, конечно, обрадовало местных жителей – у них появилось качественное, тщательно курируемое «третье место», то есть не рабочее, не домашнее. Но проект, что не менее важно, оценили и профессионалы: когда открывали “Волну”, мы провели экспертную дискуссию. Архитекторы и урбанисты сошлись во мнении, что такие проекты — несомненные драйверы развития городской среды»
Музей курортной модыв Зеленоградске
Простое, но эффектное здание из силикатного кирпича — один из ранних типовых кинотеатров, которые можно было встретить по всей стране. В Зеленоградске кинотеатр открылся в 1967 году и получил самое банальное для Калининградской области название — «Янтарь». После закрытия кинотеатра здесь располагалась спортивная школа, а после нее в качестве характерного симптома упадка тут обосновался вещевой рынок. К этому моменту скромная функциональная архитектура окончательно затерялась под слоями краски и, откровенно говоря, начала разваливаться.
Возможно, здание спасло выгодное расположение на Курортном проспекте, одной из главных улиц приморского города, которая последние годы начала заметно преображаться. В 2021 году здание выбрал для создания музея историк моды Александр Васильев, в этом ему помогала арт-группа BURO. Несмотря на тяжелое состояние здания, было принято решение его восстановить в качестве символа космической эпохи 1960-х.
Александр Васильев
Историк моды«Сохранение материальной истории и культуры — главная цель моей просветительской деятельности. Особенно важным было сохранение коллекции исторического костюма и создание в России Национального музея моды. Мои попытки сделать это в столице не увенчались успехом, зато мы достигли блестящего результата в Зеленоградске, реанимировав с помощью средств частного инвестора это историческое здание. Целью было сохранение исторического фасада, созданного в 1960-е годы в стиле советского футуризма, его деревянных дверей, оригинальных покрытий пола и металлической формовой установки под потолком»
Отметим, что для авторов реконструкции важен был не только «откат в прошлое», но и сохранение истории места — так, в помещении, которое когда-то служило спортивным залом, оставили деревянные полы с остатками разметки. В целом же новое наполнение здания выдержано в шестидесятническом ретро-стиле: новые детали музея — от вывески до посуды в кафе — воспроизводят ностальгическую советскую курортную эстетику.
Баланс, однако, соблюдается: любовно сохраненный в неоштукатуренном, оригинальном виде светлый силикатный кирпич напомнит об условиях жесткой экономии ресурсов, в которых создавалась типовая архитектура 1960-х.
Еще недавно примеров «реанимированного» советского модернизма не хватило бы даже на полноценную журнальную публикацию, а сейчас становится трудно охватить за раз все сюжеты.
Можно отметить ряд не менее ярких проектов – петербургскую библиотеку и арт-резиденцию «Шкаф», библиотеку в Апатитах, вышку гребного канала в Нижнем Новгороде, мы прошли мимо темы использования модернистского индустриального наследия в тульской «Октаве» и в питерском порту «Севкабель».
За последние годы случился уникальный прецедент воссоздания утраченной модернистской архитектуры практически «с нуля» — речь о сгоревшем ИНИОНе в Москве, а также научная реставрация здания Дворца пионеров. В Норильске здание Дома быта планируют превратить в музей современного искусства, ведутся исследования советских домов культуры для их последующей реконструкции в рамках проекта «Идентичность в типовом», реконструируется Новгородский театр драмы.
Но на пути качественного редевелопмента оказывается множество препятствий — это и финансовый фактор, и сложность приспособления нетипичных зданий. Условное бывшее здание НИИ гораздо чаще легче снести, чем перекроить под иную функцию.
Сказывается и запредельная сложность получения «охранной грамоты» реестра культурного наследия – практика принципиально отказывать модернистским зданиям в ее получении не исчезла окончательно.
Айрат Багаутдинов
Историк архитектуры, экскурсовод, руководитель компании «Москва глазами инженера»«Примеров ревитализации зданий эпохи модернизма очень мало. Поскольку охранный статус им придать зачастую невозможно в силу их возраста, то девелопер делает с ними что хочет — в основном просто сносит, либо сильно меняет внешний облик»
Елена Махрова
Руководитель бюро Elena MakhrovaInteriors & Architecture«Многие частники не понимают важности объектов, они отваливаются при обсуждении реконструкции на стадии цены за проект и берут кого-то подешевле, кто просто обошьет все вентфасадом. Большинство подобных объектов на балансе государства, и вначале должен появиться энтузиаст, знающий, что нужно делать. Пока тренда на это еще нет, но чувствую, что вот-вот он появится»
Многочисленные сносы архитектуры 1960–1980-х годов, повальное искажение ее облика с «практичными» целями — все еще часть нашей повседневности. Эти процессы гораздо чаще проходят в тишине, в особенности в небольших городах, куда еще не дошел и едва ли дойдет (но хочется верить, что дойдет) тренд на совмод.
Теряются целые ансамбли и уникальные авторские объекты, а оставшиеся, с осыпающейся штукатуркой, наспех зашитые профлистом и керамогранитом, перестают восприниматься как архитектура (яркий пример — аптека «Красный крест» в московском Орехово-Борисово) либо лишний раз подтверждают в глазах обывателя «убогость» последней большой советской архитектурной эпохи.
Порой кажется, что совмод давно и прочно вошел в наш культурный контекст. Признаем это как свершившийся факт, но не будем переоценивать масштабы: работы впереди еще очень много, а время часто поджимает.
На сегодняшний день советский модернизм по-прежнему остается самым уязвимым архитектурным стилем, ценность которого часто не очевидна «по умолчанию».